Впервые представители святой инквизиции появились примерно 780 лет назад в королевстве Арагон. С тех пор начался самый темный и страшный период в истории католической церкви – испанская инквизиция. О ней немало написано в школьных учебниках. Но все ли было так страшно, как описывается? Действительно ли инквизиция была так ужасна?
Тех, кто всерьез заинтересовался этим вопросом, и решил приобрести более глубокие знания, ожидают сюрпризы. Первым и, скорее всего, самым неожиданным фактом станет то, что за все время так называемого «святого суда» количество оправдательных приговоров по самым усредненным данным равнялся 80%. Это больше, чем число оправдательных приговоров, вынесенных любым другим судом мира. К примеру, российские современные суды выносят в среднем 1 процент оправдательных приговоров от общего числа. Кроме того, сложившееся устойчивое мнение, что суды инквизиции заканчивались тем, что бедных осужденных сжигали на костре, тоже не совсем верное. Из числа всех осужденных лишь 2 процента действительно были казнены путем сжигания.
Сегодня все большую популярность набирают различные выставки, на которых можно увидеть и потрогать орудия пыток, которые использовались инквизиторами, чтобы выбить признание у жертвы. Но при этом люди не принимают во внимание некоторые немаловажные вещи. Во-первых, сами по себе пытки, как обычная составляющая процесса дознания, всегда имела место быть в любое время и в любой стране, т.е. ничего особенного в таких методах получения признания не было. Пытки – это скорее беда всего человечества, а не католической церкви того периода. Во-вторых, не все, кто попадал в тюрьму, подвергались пыткам. Таких несчастных насчитывается всего около 2 процентов. Сама процедура пытки длилась, как правило, не более 15 минут.
В то время методы, применяемые инквизицией, носили на самом деле достаточно гуманный характер. Такой вывод напрашивается из следующего обстоятельства: обвиняемому для защиты предоставлялся адвокат; во время допросов и пыток обязательным было присутствие врача. Рассмотрение анонимных допросов не допускалось, а за него страдал больше лжесвидетель, нежели тот, кого оклеветали.